Главврач ДГКБ им. З.А. Башляевой – о принципах работы педиатрической службы Москвы
Один из основных рабочих инструментов главного врача Детской городской клинической больницы им. З.А. Башляевой ДЗМ Исмаила Османова – дашборд, панель для визуализации и анализа буквально всех происходящих в его клинике событий в моменте и в периоде. А еще он, конечно, решает множество административных и управленческих задач, оперирует, консультирует, рекрутирует и учит молодых коллег, занимается наукой и продвижением по всей стране передовых педиатрических практик. О том, как устроена жизнь современной детской больницы, в интервью издателю Vademecum Дмитрию Кряжеву рассказал главврач ДГКБ, главный педиатр ДЗМ Исмаил Османов.
– У нас недавно выходила новость про вашу новую цифровую платформу. Как это работает?
– У нас вся медицинская документация уже оцифрована, и мы не используем бумагу. Врачи уже ничего не пишут, все с планшетами. И мы мониторим всё: когда пациент поступил, куда пошел, сколько времени провел, что ему сделали, каждый шаг его известен, и всё по времени.
Поначалу некоторые врачи принимали новый формат неохотно, но теперь привыкли и говорят, что очень удобно стало работать, а главное – быстрее. У меня есть дашборд главного врача. Я вижу всё, что происходит не только в нашей, но и в других больницах. Они видят, что у нас: сколько пациентов поступило, кто сколько времени провел в приемном отделении, ожидал приема врача, взятия анализов, куда его положили. Всё, что связано с маршрутизацией пациента, мониторится по отделениям. Это очень серьезно стимулирует и повышает ответственность, что в итоге повышает качество оказания медицинской помощи.
Одним словом, в московском здравоохранении, как известно, всё стремительно растет. Возвращаясь к вашему вопросу, поясню: родители, как только мы вносим данные в историю болезни, тут же всё видят в приложении на своем телефоне. У нас по всей клинике – в лифтах, коридорах – расклеены стикеры со ссылкой на это приложение, и каждый может его скачать и пользоваться. Все доступно и открыто для пациентов. Это не только упрощает коммуникацию, но и отстраивает многие клинические процессы. Такие возможности ни в коей мере не заменяют общения с врачом в получении необходимой информации и ответами на все вопросы. Родитель все видит и, конечно же, может сверять всю информацию. С чем? С интернетом в первую очередь, со знакомыми докторами. Поэтому наш принцип – сделать так, чтобы вопросов не осталось, родителям необходимо дать все разъяснения. Иначе родители будут искать ответы на стороне. Это очень эффективный дополнительный саморегулируемый механизм.
– А в каких еще больницах такая система есть?
– Во всех больницах московского здравоохранения. Мы много стажировались в ведущих госпиталях мира. Так, в 2018 году делегацию главных врачей командировали в Сеул, где мы впервые увидели безбумажный госпиталь при университете Bundang. Туда приходишь и не сразу понимаешь, куда попал: лечебные корпуса, большой холл, и сидят там не врачи, а операторы. Всё делают помощники врача, а врач только дает заключение.
Мы тогда восхищались и не думали, что сегодня у нас будет всё намного «круче».
– Вы 12 лет возглавляете больницу. В каком состоянии вы ее принимали?
– Должен отметить, что мне повезло, потому что период моего назначения совпал с началом модернизации московского здравоохранения. Тогда было поставлено большое количество оборудования, началась большая реорганизация и так далее. Но это, конечно, одна сторона медали. Я пришел сюда один, команды у меня не было. Постепенно создали команду из тех сотрудников, которые уже здесь работали, начали активно всё перестраивать и добиваться результатов. Конечно же, без беспрецедентного финансирования и поддержки со стороны ДЗМ и правительства Москвы ничего не получилось бы.
Раньше на всё были квоты и очереди: УЗИ, рентген, КТ, МРТ. Койко-день составлял две-три недели. Теперь многое для пациента делается на уровне приемного отделения. Пациент приезжает, тут же его встречают и оперативно начинается диагностический процесс. Прием узкого специалиста, рентген, УЗИ, КТ, МРТ, любые лабораторные исследования – это все доступно в любое время суток круглый год.
– А сколько человек, по статистике, вы отпускаете домой после первичного приема?
– Около 50%. Мы проводим обследование, ставим диагноз, назначаем лечение и отпускаем домой с рекомендациями, если нет нужды в дальнейшем наблюдении или манипуляциях. Вчера, например, через приемное отделение 200 человек прошли, через травмпункт – более 300. В среднем, около 200 пациентов – плановых, амбулаторных – более ста, ежедневный оборот – 700 и более пациентов.
Теперь многие операции, которые раньше держали пациента на койке, проводятся в течение одного дня. Приходят утром, накануне сдают анализы, их оперируют. После пациенты полежат, после обеда уходят домой. С открытием современного амбулаторного эндоскопического центра в этом году также заметно разгрузили стационар. Раньше, чтобы сделать гастроколоноскопию, нужно было ребенка положить, обследовать. Сейчас всё амбулаторно: предварительно сдали необходимые анализы, пришли, сделали исследование, тут же палата пробуждения, мама сидит рядом. Ей всё рассказал гастроэнтеролог. Через час-полтора с этого момента ребенок может идти домой. Такой же центр создан по целиакии. И самое главное, пациенты остаются в поле нашего зрения.
– Ну и родители могут находиться с детьми, что важно.
– Конечно. У нас, по закону, родители могут находиться рядом с ребенком вплоть до 18 лет. Более 50% наших детей находятся в стационаре совместно с родителями.
– В 2015 году при больнице вы вместе с РНИМУ им. Н.И. Пирогова создали Университетскую клинику педиатрии. Помогает это в привлечении кадров в педиатрию?
– Конечно, это серьезный потенциал для кадрового резерва. Однако всех кадровых проблем не решает. Тесная связь с высшей школой решает ряд задач, но у нас в московском здравоохранении много специфики, которая далеко не каждому специалисту – и молодому, и с большим стажем в профессии – подходит. Вот вам ближайший пример. Пришли три девушки – выпускницы медколледжа – и говорят: «Мы хотим быть анестезистками». Мы берем их на работу. Они молодые, перспективные, мы таких поддерживаем, поощряем, чтобы удержать. И что в итоге? Пришли, три дня поработали и приходят с заявлением со словами: «Ой, здесь так тяжело». То же самое бывает и с врачами: не выдерживают нагрузки и не могут отвечать всем требованиям московского здравоохранения. Одним словом, не имеют нужных, правильных амбиций и не готовы к переменам в соответствии со стремительным развитием столичного здравоохранения.
– А что не так?
– Как бы объяснить. Может быть специалист толковый с 10, 20, 30 годами стажа. Но он необязательно устроит нас, меня как главного врача и главного педиатра. Ведь в московском здравоохранении очень высокие критерии. Во-первых, человек должен быть абсолютно приверженным профессии детского врача. У нас это не просто профессия – это образ жизни: ты должен входить в образ ребенка в любое время, причем не искусственно, а на автомате, ты должен его чувствовать и вызывать у него доверие. Забыть обо всем и быть с ребенком и его родителями. Во-вторых, он должен быть человеком, который умеет принимать вызов времени и быть готовым к переменам. В московском здравоохранении, как я уже отметил, всё стремительно меняется: сегодня – цифровая история, новые технологии в диагностике, лечении и многое другое. Вразвалочку работать – нет, это абсолютно нас не устроит. Я всем говорю: «Коллеги, мы не хотим никого догонять. Мы должны лидировать, быть впереди». Если кто-то не может, не хочет, он автоматически сходит с дистанции.
Сейчас же всё прозрачно: сколько лежит сейчас детей в отделении, кого выписываем, кого берем на работу, как каждое лекарство переместилось – все в «облаке». И если мы хитрим, что-то делаем не так, это всё видно и наказуемо. Человек должен быть к этому готов, естественно, у него должен быть уровень соответствующий, а не просто базовое образование, которое нужно совершенствовать на протяжении всей карьеры. Шаблонно работать, не следя за технологиями, изменениями, не получится. Врач должен быть пациентоориентирован, уметь общаться с родителями. Допустим, поступил ребенок 15 лет, лежит один, мамы-папы нет рядом. Почему они должны дозваниваться в больницу, бросать работу, бежать сюда, искать встречи, ждать? Понятно, что всегда можно сослаться на занятость. Но мы требуем, чтобы врачи сами звонили родителям. Ты пришел к пациенту – посмотрел, первый звонок: «Здравствуйте, я лечащий врач вашего ребенка, мы планируем такую-то операцию, не волнуйтесь» и так далее. Всё, мама спокойна. Во-первых, это повышает удовлетворенность медицинской помощью, во-вторых, вас лишний раз не надо отвлекать. Естественно, когда мама лежит, тоже не надо от нее бежать, надо ответить на все вопросы.
– Вырисовывается особый этический кодекс.
– Именно так – кодекс московского детского врача. Каждый наш сотрудник должен эти правила соблюдать, соответствовать корпоративной этике. Я абсолютно не приемлю, когда сотрудники что-то выясняют между собой в нездоровом плане. Или врач, например, проявляет высокомерие по отношению к среднему медперсоналу. Вижу нездоровую обстановку, тут же включаюсь. И мне приятно, когда человек, пришедший к нам со стороны, замечает: «У вас такая добрая, здоровая атмосфера, чувствуется взаимопонимание, взаимоуважительное общение». Ну и плюс, конечно, у нас есть контроль, обратная связь. Когда я пришел сюда, мы ввели анкеты, которые отражают все важные вопросы: как встретили, устраивает ли лечение, питание, условия пребывания, отношение персонала и другое. Есть графа «Кого вы хотите отметить из врачей, медсестер?», «Общался ли с вами заведующий отделением?». Я должен здесь и сейчас знать, что происходит, ведь круглосуточно через нашу больницу в год проходит около 200 тысяч амбулаторных и стационарных пациентов. Многолетний контроль и обратная связь со стороны пациентов позволили полностью изменить менталитет сотрудников.
Мы регулярно занимаемся подготовкой кадрового резерва. На базе нашей больницы пять медицинских университетов. Помимо РНИМУ, про который вы упомянули, с нами работает Российская медицинская академия постдипломного образования, для педиатрического факультета которой, собственно, и строилась Тушинская больница в свое время, а также Первый МГМУ им. И.М. Сеченова и РУДН. Вот уже год у нас обучаются студенты факультета фундаментальной медицины МГУ, и уже несколько человек после нашего цикла даже заявили, что хотят быть детскими врачами, хотя учатся на лечебном факультете. Окончив университет, они пойдут в ординатуру по детской хирургии, гастроэнтерологии, кардиологии. Это значит, что мы смогли заинтересовать будущих врачей педиатрией, и, безусловно, они станут прекрасными специалистами.
Мы очень ответственно относимся к будущим сотрудникам. Когда принимаю на работу, все проходят через мой кабинет – сестра, врач, сантехник, неважно, какой специалист. Я всех должен видеть, со всеми должен пообщаться, всем должен рассказать о наших ценностях и требованиях. И обязательно всем даю свой телефон. Есть какие-то вопросы, особенно у молодых специалистов, – звоните мне, пишите. Каждый должен знать, что главный врач всегда доступен и готов оперативно на все вопросы реагировать.
Тогда же, в 2015 году, мы начали активно сотрудничать со школами Северо-Западного округа Москвы по линии проекта «Медицинский класс в московской школе». Дети приходят к нам на практические занятия, обучаются по нашей программе. Мы им рассказываем и показываем, что такое медицина, педиатрия, детская больница. Такая ранняя профессиональная ориентация очень серьезно повышает дальнейшую мотивацию и сохранение в профессии. Я многие годы работаю в высшей школе и вижу, что из группы в 12-13 человек в педиатрию максимум двое-трое пойдут, остальные – во взрослые специальности, а некоторые вообще уходят из медицины. А среди выпускников медицинских классов очень высокий уровень поступления – 98-99%. Из них, конечно, получаются хорошие врачи.
– Какую карьерную перспективу вы им показываете?
– Каждому, кто приходит, я стараюсь эту картину нарисовать. Вы приходите работать в приемное отделение, но это не значит, что вы все останетесь там навсегда. Вы можете найти время, чтобы идти в операционную – помогать, смотреть, учиться. И тех, у кого мы увидели особые таланты, мы их поддерживаем и стимулируем. Вот врач принял пациента, поставил диагноз – и всё, а ему хочется оперировать. Соответственно, мы его переводим уже в хирургическое отделение. Дальше в отделении даем развиваться. Я лично стараюсь вовлечь сотрудников в творческий научный процесс, в выполнение кандидатских и докторских диссертаций, написание научных статей. Человек, который творчески не мыслит, не анализирует, не может быть хорошим врачом, тем более когда все меняется.
– А в должностях и зарплате какой потенциал есть?
– У нас многие заведующие начинали еще ординаторами, а один доктор вырос даже до заместителя главного врача. Большинство заведующих отделениями были назначены.
Да и с финансовой мотивацией все в порядке. У нас на сегодняшний день одна из самых высоких средних зарплат среди врачей в московском здравоохранении. И перспективу мы сразу всем показываем. Я говорю: «Вы можете влиять на свою зарплату, все зависит от вас». Как кто работает, мы видим особенно теперь в нашей информсистеме. Критерии по каждому специалисту мы суммируем и плюс, конечно же, учитываем независимую оценку пациентов. Из этого складывается зарплата. Согласитесь, что хорошим не может быть специалист, который мало работает, особенно хирург.
– У ДКБ им. З.А. Башляевой большой пациентопоток формируют регионы.
– Да, у нас более 30% детей лечатся из разных регионов нашей страны, в том числе дальних – Камчатка, Магадан, Хабаровск, Чечня, Магадан, Владивосток и других. Более того, мы сами активно ездим по регионам с нашими партнерами, общественной организацией «Национальный центр помощи детям». Мы вместе периодически выезжаем, ведем прием тяжелых, сложных пациентов. Обычно это происходит в выходные и праздничные дни. Не далее как в середине августа мы были в ДНР. Врачи нашей команды, 10 человек, взяли отпуск за свой счет и поехали на Донбасс.
За время сотрудничества с Национальным центром с 2015 года мы посмотрели более 9 тысяч детей и более 800 из них прошли лечение в нашей больнице.
– Вернемся в столицу. Как главный педиатр ДЗМ, как вы формулируете парадигму развития педиатрической службы в Москве?
– Несмотря на доступность всех самых современных технологий диагностики и лечения, мы видим своей главной задачей смещение вектора в максимально профилактическую сторону. Это ранняя диагностика, начиная с рождения. Выявлять детей из групп риска. Не давать прогрессировать выявленным заболеваниям – целенаправленное диспансерное наблюдение. И, конечно же, здесь необходимо объединение усилий с учителями, родителями и детьми. Здоровый образ жизни должен быть не на словах, а реально формироваться дома, начиная с физической культуры, умственных нагрузок, пищевого поведения. Наша задача заключается не только в оказании медицинской помощи в периметре больницы. Мы постоянно держим этих детей в поле зрения, взаимодействуем с амбулаторным звеном, стараемся задействовать общественное пространство, социум. Мы выступаем, пишем книги, материалы в газеты, вещаем на радио, в интернете проводим прямые эфиры с родителями. Говорим о тех возможностях, которые есть в московском здравоохранении, и самое главное, о том, что нужно сделать, чтобы предупредить заболевание. Наша работа должна быть многогранной, чтобы сделать все максимально возможное в сохранении нашего главного достояния – здоровья детей и подростков.
Источник: Vademecum